Вступление
На берегу пустынных волн
Он стоял, полный великих мыслей,
И он отвернулся. Перед ним широкий
Река неслась; бедный челнок
Я боролся за это одиноко.
На мшистых и болотистых берегах
Хижины тут и там почернели,
Убежище несчастных чухонтов;
Это лес, неведомый лучам
В тумане скрытого солнца
Вокруг было шумно.
И он подумал:
Отсюда мы будем грозить шведу,
Здесь будет заложен город
На зло гордого соседа.
Здесь природа предназначена для нас
Вырезать окно в Европу
Стой на берегу моря.
Здесь на новых волнах
Все флаги нас посетят,
И мы его закроем в открытую.
Прошло сто лет, и город молодой,
Красота и чудо страны всю ночь напролет,
Из тьмы леса, из болотного блата
Поднялись красиво, гордо;
Где раньше был финский рыбак,
Печальный пасынок природы
Один с низких берегов
Брошен в неизвестные воды
Его полуразрушенный трал, теперь там
На оживленных берегах
Стройные массы стекаются
Дворцы и башни; корабли
Толпа со всей земли
Они борются за богатые пристани для яхт;
Нева была облицована гранитом;
Подвесные мосты над водой;
Темно-зеленые сады
Острова покрыли его,
И перед молодой столицей
Блекла старая Москва,
Как и раньше новая королева
Вдова Порфирия.
Я люблю тебя, творение Петра,
Люблю твой взгляд строгий и тонкий,
Суверенное течение Невы,
Прибрежный гранит
Чугунная модель ваших заборов,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный полумрак, безлунное великолепие,
Когда я в своей комнате
Пишу, читаю без лампады,
И спящие массы ясны
Безлюдные улицы и свет
Адмиралтейская игла,
И, не допуская тьмы ночи
Для золотого неба
Рассвет, чтобы изменить другого
Он торопится, давая ночи полчаса.
Я люблю твои жестокие зимы
Застойный воздух и мороз
Катание на санях по широкой Неве,
Лица девушек ярче роз
И блеск, и шум, и разговоры о шарах,
И во время праздника холостяка
Шипение пенистых стаканов
А кулак — голубое пламя.
Люблю воинственную бодрость
Веселые поля Марса
Пехотинцы и лошади
Однообразная красота
В их стройных и неустойчивых рядах
Лохмотья этих победных знамен,
Великолепие этих латунных шляп,
Сквозь пули в бою.
Люблю, военная столица,
Гром и дым из твоей крепости
Когда полнотелая королева
Он дает сына царскому дому,
Или победа над врагом
Россия по-прежнему торжествует
Или сломай свой голубой лед
Нева уносит его к морю
И, чувствуя весенние дни, радуется.
Остента, г.Петров, и остаться
Непоколебимая, как Россия
Пусть примирится с тобой
И побежденный элемент;
Древняя вражда и заточение
Пусть финские волны забудут
И они не будут напрасной злобой
Нарушайте вечный сон Петра!
это было ужасное время
Свежие воспоминания о ней…
Ее, друзья мои, для вас
Начну свой рассказ.
Моя история будет грустной.
От редколлегии
Издания серии «Литературные памятники» ориентированы на того советского читателя, которому не только интересны литературные произведения как таковые, независимо от их авторов, возраста, обстоятельств их создания и т.д., но и кому небезразлична личность авторов, творческий процесс создания произведений, их роль в историко-литературном развитии, дальнейшая судьба памятников и т д
Растущие культурные потребности советского читателя побуждают его углублять представление о произведениях, истории их создания, исторической и литературной среде.
Каждый литературный памятник глубоко индивидуален в связи с читателем. В памятниках, смысл которых заключается главным образом в том, что они типичны для своего времени и своей литературы, читателей интересуют их связи с историей, с культурной жизнью страны, с повседневной жизнью. Созданные гениями памятники особенно важны для читателя своей связью с личностью автора. В памятниках переведенных читателей будет интересовать (среди прочего) их история на русской земле, их влияние на русскую литературу и участие в русском литературно-историческом процессе. Каждый памятник требует своего подхода к проблемам его публикации, комментария, литературного разъяснения.
Конечно, такого особого подхода к публикации требуют произведения гения русской поэзии Александра Пушкина, а особенно такой центральный памятник его творчеству, как «Медный всадник».
В творчестве Пушкина нас интересует вся их творческая история, судьба каждой строчки, каждого слова, каждого знака препинания, если он имеет хоть какое-то отношение к значению того или иного отрывка. «Следование мыслям великого человека — забавнейшая наука» — эти слова Пушкина из начала третьей главы «Арапа Петра Великого» должны быть восприняты нами в основном по отношению к тому, кто их написал, не думая ни о чем о себе, а о мире гениев, который его окружает.
«Петербургский рассказ» «Медный всадник» — одно из самых любимых произведений любого советского человека, и замысел этого стихотворения и скрытые в нем идеи тревожат не только исследователей, но и широкого читателя. «Медный всадник» — это стихотворение, продолжающее центральные темы творчества Пушкина. Его концепция имеет давнюю предысторию, и последующая судьба поэмы в русской литературе — в «Петербургской теме» Гоголя, Достоевского, Белого, Анненского, Блока, Ахматовой и многих других писателей — весьма исключительна по своему историко-литературному значению.
Все это обязывает относиться к изданию «Медного всадника» с особой тщательностью, не терять ни одного из мельчайших нюансов в истории его идеи, его набросков, его редакций, восстанавливать поэзию в ее творческом движении, раскрывать ее в публикация не как неподвижный литературный факт, а как блестящий процесс творческой мысли Пушкина.
В этом заключается цель публикации, которая сейчас предлагается внимательному вниманию читателей нашей серии. Именно с этой целью объясняется суть статьи и приложений, включение раздела с вариантами и несоответствиями.
Часть первая
Над темным Петроградом
Ноябрь дышал осенними холодами.
Вы плещетесь в громкой волне
На краю твоего тонкого забора,
Нева понеслась больной
Беспокойство в своей постели.
Было уже поздно и темно;
Дождь в гневе стучал в окно
И ветер грустно завывал.
В то время из гостевого дома
Пришел молодой Эухенио…
Мы будем нашим героем
Назовите это имя. Это
Звучит отлично; с ним давно
Моя ручка тоже дружелюбная.
Нам не нужен его ник,
Даже если в прошлом
Возможно, он сиял
И под пером Карамзина
Они звучали в легендах коренных народов;
Но теперь из-за света и голосов
это забыто. Наш герой
Живет в Коломне; нужно где-то,
Он гордится благородством и не печалится
Не на умерших родственников,
Не о забытой древности.
Итак, я пошел домой, Евгений
Он скинул пальто, разделся, лег.
Но долго не мог уснуть
В азарте разные мысли.
О чем он думал? Из,
Что он был беден, что он был
Он должен был освободить себя
И независимость и честь;
Что Бог мог добавить к нему
Ум и деньги. Как дела
Такие счастливые бездельники
Не за горами разум, ленивцы,
Для кого жизнь так проста!
Который прослужил всего два года;
Он тоже подумал, что время
Я не успокоился; что за река
Все приближалось; что вряд ли
Мосты с Невы не снимали
И что он будет делать с Парашей
Два дня с разницей в три дня.
Евгений тут от души вздохнул
И мечтал как поэт:
«Жениться? За меня? Почему нет?
конечно, это сложно;
Но что ж, я молод и здоров
Готовы работать днем и ночью;
Я как-нибудь устрою себе
Убежище скромное и простое
И в этом я успокою Парашу.
Может год-два пройдет —
Я найду место, Параше
Доверяю нашу семью
И воспитание детей…
И мы будем жить, и так до могилы
Рука и рука мы будем оба,
И внуки нас похоронят…»
Так он мечтал. И было грустно
Ему той ночью, и он хотел
Чтоб не было так грустно завывание ветра
И пусть дождь в окно стучит
Не так зол…
Мечтательные глаза
В конце концов он закрылся. Так что
Мгла ненастной ночи редеет
И уже наступает бледный день…
Ужасный день!
Нева всю ночь
Бегу к морю против шторма
Не преодолев свою жестокую глупость…
И он стал неспособен спорить…
Утром на его берегу
Люди скопились в кучу,
Любуясь зарисовками, горами
И пена злых вод.
Но силой ветра в бухте
Нева заперта
Я вернулся, злой, кипящий,
И затопил острова
Погода была жестче
Нева набухала и ревела,
Бурлящий и кружащийся котел,
И вдруг, как разъяренный зверь,
Она бросилась в город раньше нее
Все было запущено, все вокруг
Вдруг пусто — вдруг вода
Потек в подземные подвалы
Каналы залиты в решетки,
И Петрополис появился как тритон,
он погружен в воду по пояс.
Осада! атака! сердитые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
При разбеге стекло попадает с кормы.
Подносы под мокрым одеялом
Обломки хижин, бревен, крыш,
Товар бережливой торговли,
Остатки бледной бедности
Мосты снесены бурей,
Голый с увядшего кладбища
Плыви по улицам!
Люди
Он видит гнев Божий и ждет казни.
Увы! гибнет все: кров и еда!
Где ты его возьмешь?
В тот ужасный год
Покойный царь по-прежнему Россия
Во славу правил. На балконе
Печальный, растерянный, он вышел
И он сказал: «Стихией Бога
Короли не могут этого сделать ». Он сел
И в раздумьях с болезненными глазами
Он смотрел на катастрофическое бедствие.
Были груды озер,
И в них широкие реки
Улицы хлынули наружу замок
Это было похоже на унылый остров.
Царь сказал — от конца до конца,
На улицах ближних и дальних
На опасном пути через бурные воды
Его генералы ушли
Облегчение и страх переполнили
И топить людей дома.
Затем, на площади Петровой,
Где новый дом возник в углу,
Где над поднятым крыльцом
Подняв одну лапу, как живую,
На страже два льва,
На мраморном звере, который едет
Без шляпы, сложив руки на кресте,
Сидит неподвижно, ужасно бледно
Евгений. Боялся, бедняга,
Не для себя. Он не слышал
Когда жадное дерево выросло,
Мыть ему подошвы,
Когда дождь хлестал его по лицу,
Как ветер, яростно воющий,
Вдруг он сорвал шляпу.
Его отчаянные глаза
На краю нацелен
Они были неподвижны, как горы
От глубокого возмущения
Волны поднялись туда и рассердились,
Там завыла буря, туда бросились
Крушение… Боже, Боже! там —
Увы! возле волн,
Почти рядом с заливом —
Забор не крашеный, а ива
И ветхий дом: есть один,
Вдова и дочь его Параша,
Его мечта… Или во сне
Он это видит? это все наше
И жизнь не похожа на пустой сон,
Издевательство над земным небом?
И он, как заколдованный,
Как будто прикованный к мрамору,
Я не могу выйти! Вокруг него
Вода и больше ничего!
И, обратившись к нему,
В непоколебимой высоте
За возмущенной Невой
Он встает с протянутой рукой
Кумир на бронзовом коне.
Часть вторая
Но теперь надоело разрушение
И устать от наглого бунта,
Неву оттащили
Его восхищенное негодование
И уйти небрежно
Ваша добыча. Очень плохо
С его свирепой бандой
Ворвавшись в деревню, болит, режет,
Раздавить и грабить; кричать, скрежетать,
Насилие, брань, тревога, вой!..
И, отягощенный грабежом,
Страх погони, усталость
Воры бегут домой
Бросьте добычу по пути.
Вода ушла и тротуар
Открой, а мой Евгений
Торопится, в душу западая,
В надежде, в страхе и в желании
Просто смирился с рекой.
Но победа полна торжества,
Волны все еще бурно кипели,
Как будто под ними огонь горел,
Они тоже покрывали пеной,
И Нева тяжело дышала,
Как лошадь, убегающая с боя.
Евгений смотрит: видит лодку;
Он бежит к ней, как будто это открытие;
Вызов курьера —
И курьер беззаботный
это за копейки с удовольствием
По волнам ужасная удача.
И долго бурными волнами
Бился опытный гребец,
И они прячутся глубоко в своих рядах
Ежечасно с дерзкими пловцами
Лодка была готова — и наконец
Он достиг берега.
Несчастный
Знакомая дорога бежит
В знакомых местах. Похоже, что это,
Я не могу узнать. Вид ужасный!
Все перед ним потрясено;
Что упало, что снесли;
Дома поморщились, другие
Некоторые полностью рухнули
Волны смещены; около,
Как на поле боя,
Тела вокруг. Евгений
С головой, ничего не помня,
Измученный мучениями,
Он бежит туда, где ждет
Судьба с неизвестными новостями
Как запечатанное письмо.
А теперь он на окраине бежит,
А вот бухта, а дом рядом…
Что это?..
Он остановился.
Я вернулся и вернулся.
Смотрю .. иду .. продолжаю искать.
Здесь их дом;
Вот ива. Здесь были ворота —
Их, видимо, снесли. Где дом?
И, полный мрачных забот,
Все ходит, он ходит,
Толку себе вслух —
И вдруг, ударившись рукой по лбу,
Лопнуть от смеха.
Ночной туман
Дрожащий город спустился;
Но жители спали недолго
И между собой они истолковали
О последнем дне.
Луч утра
Из усталых и бледных облаков
На тихой столице промелькнуло
И я не нашел никаких следов
Вчерашние проблемы; Альт
Зло уже было прикрыто.
Все вернулось к прежнему порядку.
Уже на улицах бесплатно
С его холодным онемением
Люди шли. Официальные люди
Покидая ночлежку
Пошел в сервис. Отважный торговец,
Бодро я открыл
Подвал не ограблен
Сбор вашей потери важен
Во всем виноват сосед. Со дворов
Они сбили лодки.
Граф Хвостов,
Поэт, любимый небом
Я уже пел в бессмертных стихах
Безобразие берегов Невы.
Но мой бедный бедный Эухенио …
Увы! его беспокойный ум
От ужасных потрясений
Я не смог устоять. Мятежный шум
Нева и ветры зазвенели
В его ушах. Ужасные мысли
Сытый молча, он бродил.
Его преследовал сон.
прошла неделя, месяц — он
Я не вернулся в свой дом.
Его заброшенный уголок
Я сдал в аренду, по истечении срока,
Хозяин бедного поэта.
Евгений для его же блага
Не пришло. Скоро загорится
он стал чужим. Я бродил весь день пешком
Я спал на причале; кормили
В окошке с файлом.
Одежда на нем
Он был разорван и дымился. Сердитые дети
Они бросали в него камни.
Часто кнуты кучера
Они били его, потому что
Кто не понял пути
Никогда больше; это выглядело как — он
Я не заметил. Он ошеломлен
Раздался звук внутренней тревоги.
Итак, у него несчастливый возраст
Притащили ни зверя, ни человека,
Ни то, ни то, ни житель мира,
Не мертвый призрак…
Однажды он заснул
Возле Невской пристани. Летние дни
Они тянулись к осени дышали
Дождливый ветер мрачное дерево
Распыляется на причале, бормоча ставки
И ударил плавными шагами
Как подписант у двери
Не слушайте судей.
Проснулся бедняга хмурился:
Капал дождь, завывал ветер,
И с ним вдалеке, в темноте ночи
Часовой эхом отозвался…
Юджин вскочил на ноги; ярко запомнился
это ужас прошлого; поспешно
Он встал; блуждали, и вдруг
Остановился — и вокруг
Молча стал водить глазами
Со страхом перед дикой природой на лице.
Он оказался под столбами
Большой дом. На веранде
Подняв одну лапу, как живую,
Львы на страже стояли,
И прямо в темноте наверху
За огороженной скалой
Идол с протянутой рукой
Сидит на бронзовом коне.
Эухенио вздрогнул. Убрано
В нем мысли пугающие. Нашел
И место, где играл потоп
Где волны голода толпятся,
Яростно вокруг него бушует,
И львы, и квадрат, и это
Кто остался без движения
В темноте бронзовая голова,
Тот, чья роковая воля
Город был основан под водой…
страшно в окружающей тьме!
Что за мысль на лбу!
Какая сила скрыта в нем!
А какой огонь в этой лошади!
Где скажешь, конь гордый,
А где засорять будешь ронять?
О могущественный повелитель судьбы!
Вы не прямо над самой бездной
На высоте, с уздечкой железной
Он поднял Россию?
Вокруг ног идола
Бедный дурак перелез через
И это принесло дикий взгляд
В лице властителя полмира.
Его грудь смущалась. Передний
Я ложусь на холодную решетку,
Глаза были покрыты туманом,
Пламя пронзило мое сердце,
Кипяченая кровь. Стало мрачно
Перед гордым кумиром
И стиснув зубы, сжимая пальцы,
Обладая силой черного,
«Браво, чудесный строитель! —
Он прошептал, дрожа от ярости, —
Ты уже! .. «И вдруг сломя голову
Он побежал. Показалось
Ему, что грозный король,
Сразу воспламеняется гневом,
Лицо молча повернулось…
И пусто по площади
Он бежит и слышит позади себя —
Как будто гром загрохотал —
Шумный галоп
Расстроился на тротуаре.
И, озаренный бледной луной,
Протяни руку вверх
Медный всадник мчится за ним
На играющей лошади;
И всю ночь, бедный дурак,
Куда бы вы ни захотели ступни,
За ним повсюду Медный всадник
Он ехал с сильным топотом.
И так как это случилось
Иди к нему на эту площадь,
Его лицо показало
Путаница. К твоему сердцу
Она поспешно пожала ему руку,
Как будто мучения его унижали,
Вытащил изношенную кепку,
Я не смотрел в замешательстве
И он пошел боком.
Маленький остров
Виден со стороны моря. Иногда
Я пришвартуюсь там с неводом
Рыбак ловит поздно
И готовит свой бедный ужин,
Или чиновник приедет,
Прокатитесь на лодке в воскресенье
Пустынный остров. Не созрел
Нет лезвия. Наводнение
Там, играя, он свернул
Дом в полуразрушенном состоянии. Над водой
Он остался похож на черный куст.
Прошлая весна
Они взяли меня на баржу, она была пуста
И все уничтожено. На пороге
Они нашли моего безумца
А потом его холодный труп
Похоронен ради бога.